11 месяцев и ни одной фамилии: Реакции казахстанцев, художников и архитекторов на январский мемориал

Архитектурные сооружения способны информировать современных людей о событиях давно ушедшего прошлого. Триумфальные арки, памятники после смерти, а иногда и при жизни, мемориальные доски, послевоенные обелиски — в архитектуре существует множество способов сохранить информацию о прошлом.

На практике возведение архитектурных произведений в память отдельных лиц и событий занимает много времени: изучение исторических фактов требует усилий большого числа специалистов, включая исследователей и художников.

Памятник Родина-мать, посвященный героям Сталинградской битвы 1942-1943 годов, начали строить в мае 1959 года, а завершили в октябре 1967 года. Идея создания мемориала жертвам Холокоста появилась в 1988 году, но появляться на улицах Берлина комплекс из плит стал только в 2001 году. Открытие же мемориала состоялось в 2005 году. Памятник воинам-казахстанцам, погибшим в ходе гражданской войны в Афганистане, был открыт 15 февраля 2003 года рядом с Мемориалом Славы. Сам военный конфликт шел с 1979 по 1989 годы.

Мы попытались разобраться, кем и каким образом возводился мемориал жертвам январских событий в Алматы, а также поговорили с художниками и архитекторами, чтобы узнать, что они думают о новом памятнике.

Автор эвелина смагулова

К созданию мемориала правительство Казахстана приступило практически сразу — в том же кровавом январе Касым-Жомарт Токаев поручил построить пантеон в честь жертв Қанды Қаңтар. После чего акимат Алматы объявил открытый конкурс на проектирование мемориала.

Тогда президент отметил, что важным элементом в композиции памятников должны стать имена тех, кто пожертвовал своими жизнями ради безопасности казахстанцев. По заявлению Генпрокуратуры в августе, из 238 погибших граждан 19 человек были сотрудниками силовых ведомств в Алматы, Алматинской, Жамбылской и Кызылординской областях. О том, кем были и как погибли остальные 219 человек — гражданскими или нет — Генпропкуратура не выдает сведений по сей день, известны лишь их фамилии.

Спустя всего 11 месяцев, 23 декабря в эпицентре трагических событий на Площади Республики появились мемориальные плиты. Их авторами, а значит и победителями архитектурного тендера, стало бюро Basire design. В момент открытия на площади наблюдалось скопление полицейских, временно была перекрыта дорога. Привезли людей на автобусах, среди них сотрудники бюджетных организаций. Мероприятие нигде не было анонсировано, например, в официальном аккаунте акимата Алматы не было публикаций об открытии, однако сам аким города там присутствовал. На открытие памятника допустили журналистов только государственных СМИ.

Спустя три дня после церемонии, 27 декабря вокруг территории памятника скопились рабочие для проведения реконструкции. С гранитных плит мемориала упали буквы — несколько цитат, заимствованных из трудов казахских писателей и публицистов, поэтов и просветителей потеряли былое значение. Но есть ли оно вообще, когда контекст событий скрывается за высокопарными фразами давно ушедших людей, а имена главных фигурантов и жертв скрыты?

«Неизбежная норма»

Авторы проекта — казахстанские архитекторы Алексей Ивженко и Гайни Сагидуллаева — в публикации компании Basire Design Group попытались объяснить концептуальное содержание выполненного заказа: «Композиция построена на драматической смене разных стелл: чёрных, символизирующих дорогу испытаний, выпавших на долю жителей Алматы в январе 2022 года, и светлых, которые являются метафорой будущего». При создании монумента, по их словам, использовались натуральные материалы, а зазоры между плитками мемориала, созданы как специальные водосточные каналы, куда стекают дождевые, талые воды.

«Что касается оторванной напольной гранитной плитки (которая испортилась), то это может быть правдой. Возможно, из-за погодных условий клей не прихватился. Это недоработка подрядчика, которая, насколько мне известно, была оперативно исправлена. Мемориал был установлен в зимнее время, в связи с чем могут возникнуть некоторые недостатки в укладке, монтаже. Как и в любом строительстве всегда есть период усадки, могут появляться трещины, сколы», — сказал Ивженко, отметив, что «такие моменты естественны и неизбежны, и это норма».

Общественная критика

В ответ на публикацию компании казахстанцы оставили много недовольств, отмечая поспешность принятого решения, непродуманность концептуальной части мемориала и неправильно выполненную работу.

Бездушные плиты и отпавшие буквы

Жанель Шахан

художница, участница художественного коллектива МАТА, активистка движения «Оян, Казахстан!»

О памятнике я узнала только через социальные сети, где писали о пробках на улицах около памятника. Спустя время мы узнали, что приехал Токаев, а затем уже и про памятник. Далее стало известно, что никого туда не подпускали, перекрыли улицы, стояло много полицейских. Только по этому открытию можно догадаться, что мемориал делался не для народа. Я писала своё возмущение в социальных сетях по поводу «закрытого открытия», на что мне один подписчик ответил, мол, власти боялись митингов — Токаев же приезжал. А для кого это все тогда? Правитель, который боится своего народа, недостоин управлять страной.

Никакой рефлексии и памяти не несёт это сооружение. Это очень тяжелая тема для каждого казахстанца, никакого посыла там нет, все сделано для галочки

Почему не пригласили общественность к обсуждению? Почему не допускали независимых журналистов и родственников (погибших — Прим.ред.) к открытию? Что касается самого исполнения, разве можно понять о чём этот памятник?

Это сооружение не несёт никакой рефлексии и памяти. Это очень тяжелая тема для каждого казахстанца, но никакого посыла у сооружения нет, все сделано для галочки. Ни подход, ни сама инсталляция меня не устраивают.

Необходимо было привлечь архитекторов, общественных деятелей, семьи жертв января, активистов, провести расследование — это огромная работа, ни на месяц, ни на два. Это общая трагедия нашего народа, народ и должен был принимать решение. У нас все принимается сверху, элитарно, власти решают все за нас, что неприемлемо после произошедшего.

Необходимо было привлечь архитекторов, общественных деятелей, семьи жертв января, активистов, провести расследование

Таблички «Назарбаева» на бывшей улице Фурманова разбиты до сих пор после январских событий. Акимат их не снял, не починил. Активисты 14 ноября поменяли их сами на «Қанды Қаңтар». Рядом был QR-код, по которому можно было перейти на сайт, и увидеть список жертв январских событий. Эта табличка провисела полчаса, полицейские тут же её сняли. Также активисты нарисовали мурал с портретом убитой в январе четырёхлетней девочки Айкоркем — её закрасили в тот же день. Считаю, такие акции говорят больше о случившемся, нежели бездушные плиты, на которых нет имен погибших, нет смысла, нет правды.

Дильда Рамазан

кураторка, участница художественного коллектива МАТА, директор Фонда наследия Рустама Хальфина, участница центральноазиатской исследовательской группы DAVRA

Любой мемориал должен быть пластическим выражением памяти о конкретных событиях или людях

Моя реакция на новость о возведении мемориала была крайне негативной. Я считаю, что его построили слишком рано, быстро и плохо. Памятник вызывает разочарование. Любой мемориал должен быть пластическим выражением памяти о конкретных событиях или людях. Это скульптурная форма, находящаяся в публичном пространстве и наполняющая его определенным смыслом. Чтобы понять, что должен нам сказать мемориал, посвященный Қанды Қаңтар, мы должны для начала разобраться, что именно произошло в январе 2022 года. Какой вообще нарратив у этого события? На данный момент, на мой взгляд, версия официального Казахстана, то есть, представителей правительства, очень сильно отличается от версии простых граждан. Что случилось в январе? Почему погибло столько людей? Все эти вопросы остались без ответа, а значит и памятнику пока нет места на теле Алматы.

Чтобы понять, что должен сказать мемориал, посвященный Қанды Қаңтар, мы должны для начала разобраться, что именно произошло в январе 2022 года

Неправильно возводить памятник, не проведя прозрачного и честного расследования событий января 2022 года. Ещё более неправильной считаю спешку, в которой мемориал соорудили. Создается впечатление, что власти хотят как можно скорей «отделаться» от этой истории, поставить точку на Қаңтаре, чтобы не было более необходимости к нему возвращаться.

Для создания концепта мемориала необходимо было провести расследование, открыто сообщить его результаты населению, привлечь к ответственности виновных в смерти невинных казахстанцев, объявить день памяти и скорби по убитым, реабилитировать всех незаконно осуждённых и поддержать материально семьи погибших. И только потом уже возводить мемориал, при этом тесно сотрудничая с пострадавшими в Қанды Қаңтар и с населением, а также проведя открытый конкурс проектов. Сценарий, который я описала, должен длиться несколько лет как минимум, а не несколько месяцев, как вышло в итоге.

Неправильно возводить памятник, не проведя прозрачного и честного расследования событий января 2022 года

Мой любимый казахстанский художник — Ербосын Мельдибеков. Памятники — одна из основных тем его творчества. Мельдибеков красноречиво демонстрирует, что нет ничего более временного в центральноазиатском урбанистическом пейзаже, чем памятники. Основываясь на исторических документах, Ербосын Мельдибеков показывает, как одни идеологические режимы сменяют другие и как эти изменения всегда сопровождаются сменой городских монументов.

Этот новый мемориал, посвященный Қаңтару, далеко не долговечен, так как не преследовал цель почтить память погибших, а скорее выражал определенные идеологические интересы небольшой группы людей. В связи с этим не удивлюсь, если в ближайшем будущем этот памятник снесут.

Аида Әділбек

мультидисциплинарная художница и кураторка, участница художественного коллектива МАТА и центральноазиатской исследовательской группы DAVRA

Я была очень удивлена открытием мемориала, поскольку не ожидала никакого отклика на эту тему от властей. Думала, они захотят спрятать все, что связано с Қанды Қаңтар. Глядя на историю создания мемориала, кажется, все так и есть. Это возможность спрятать неугодное прямо под носом.

Конкурс объявили в феврале, что уже вызывает много негативных эмоций. Получается, нашему государству, как и архитекторам мемориала, не нужно было ни минуты на переосмысление этих событий. Если это правда, то это значит, что мемориал проектировался намного раньше, чем начались судебные дела и процессы над теми, кто стрелял в мирных граждан и пытал активистов. Это не вызывает ничего, кроме отвращения.

Нам очень не хватает прозрачности, поэтому мемориал кажется очередным фантастическом объектом

Для начала нужна исследовательская почва для определения назначения мемориальных комплексов и досок. Я сужу по собственному подходу к работе. Чему они служат? Что они должны напоминать? Кто будет приходить к ним? Когда?

Для этого, в первую очередь, хотелось бы понимать цепочку событий Қанды Қаңтар. Нам очень не хватает прозрачности, поэтому мемориал кажется очередным фантастическом объектом. Неправильно, что все важные процессы до сих пор происходят закрыто и кулуарно, что власть принимает решения без диалога с гражданами.

Эльвира Бакубаева

архитектор и со-основатель New Almaty Architects Workshop.

Данный текст взят из публикации спикера в личном аккаунте в социальных сетях*

Мемориал Холокосту авторства Питера Айзенмана, который авторы памятных сооружений любят использовать как референс, действительно является хорошим кейсом для изучения. Это одновременно пример правильных и спорных решений.

На что в этом кейсе можно обратить внимание из положительного? В первую очередь, не следует спешить: конкурс объявили в 1997 году, а строительство начали в 2003. Чтобы выбрать, обсудить, поспорить, осмыслить было шесть лет. В жюри пригласили архитекторов, искусствоведов, урбанистов, историков. Проект был публичным. Из спорного, что следовало предусмотреть заранее — проверить подрядчиков на аффилированность: при строительстве разразился скандал, что компания одного из поставщиков материала была связана с нацистами в военное время и производила газ для камер во время Холокоста. К тому моменту часть памятника уже покрыли материалом и отказаться от подрядчика было невозможно. Это сильно испортило репутацию мемориалу.

Если все же вдохновляться этим монументом, то почему бы не начать в первую очередь с качества строительства и используемых материалов?

Отпавшие буквы как символ неудержимых и опрометчивых решений руководства страны, немые стеллы как олицетворение правительственного молчания — разве можно придумать более выразительную метафору тому, что произошло в Январе и происходит сейчас? Что ещё из прошлого мы унесем в Новый Казахстан?