Певица Мерген: «Я хочу создавать музыку, у которой нет срока годности»

Мерген — псевдоним Акмарал Зыкаевой, казахстанского независимого артиста и композитора. Её музыка — синтез этники, электроники и альтернативного рока. 5 декабря 2017 года вышел её альбом «TYH» — синематик электроник с элементами готики. В альбоме десять песен, каждая из которых имеет собственную историю и развитие. The Village поговорил с Мерген и узнал, где она черпает вдохновение, какую музыку воспринимают казахстанцы и почему не стоит работать ради коммерческого успеха.

О становлении образа

В три года мне подарили игрушечное пианино, от игры на котором я не могла оторваться. Уже тогда я любила сочинять песни и дарить родным. В шесть лет по решению родителей я поступила в профессиональную музыкальную школу, где начала обучаться по классу скрипки. Окончила Казахскую национальную консерваторию имени Курмангазы в 2008 году и IAP — Musicians Institute в Лос-Анджелесе в 2010 году.

Псевдоним придумала в 17 лет. Я восхищалась образами женщин-воительниц — сакских цариц, амазонок. Хотелось добавить чего-то мужского в образ девушки, поэтому и выбрала «Мерген», что означает «стрелок».

Мерген и Акмарал — это разные люди. Акмарал — профессионал, композитор и рассудительная личность, которая любит классическую музыку, а Мерген — напротив, немного безумная и сильная.

О деньгах

Казахстанская аудитория не воспринимает музыку Мерген, которая существует не благодаря, а вопреки требованиям рынка. Обычно я всегда заранее готова к тому, что буду не понята. Не многие друзья даже понимают мою музыку.

Никто уже не зарабатывает продажами альбомов, потому что стриминговая система сломала бизнес ещё в 2013 году. Люди перестали покупать музыку онлайн. Вспомнить хоть разбирательства Тома Йорка со Spotify — он заработал только 19 долларов. Стриминг — всего цент за прослушивание трека. Поэтому основная причина отсутствия заработка от Мерген — нет выступлений и туров, это и неудивительно: в Казахстане нет практики нормальной концертной деятельности.

Успех измеряется тем, что музыку слушают и помнят спустя долгое время. Если бы я поставила задачу быть коммерчески успешной, то пошла бы другим путём. Формула популярности в Казахстане проста: сочинить песню, снять незамысловатый клип и отбивать стоимость под фанеру на тоях. Вуаля — двери шоу-бизнеса откроются сами.

О выборе жанра

Жанр альбома определяется как-то сам по себе. Первый альбом Мерген «13» — понятная попсовая музыка. Я работала над ним четыре года студенчества, и этот жанр отражал мой внутренний мир. С каждым разом во мне что-то меняется, и экспериментов становится больше — иногда я сама не понимаю, как пришла к такому звучанию. Всегда есть желание выразить эмоцию через нетривиальные решения.

У каждого альбома есть собственная задача — перенести эмоции и видения в музыку. В "Mise en Scene" я хотела показать историю вымышленного персонажа и написать программное произведение на грани классики, авангарда и электроники. В музыкальной истории — это Берлиоз с «Фантастической симфонией», то есть программность — наличие сюжета у музыкального произведения. В триптихе герой проживает разные воспоминания: в первой части — печальный самурай в японском саду, который должен навсегда покинуть невесту. Во второй части Memento Mori (примечание: латинское выражение «Помни о смерти») та же душа видит себя римским воином на поле боя и помнит, как умерла и спустилась по водам Стикса. В заключительной части душа видит мистические танцы богинь и мир тёмных богов.

О вдохновении

В 12 лет я впервые купила пиратский сборник песен Эроса Рамазотти на аудиокассете. «L’aurorа» — волшебная песня, которая вдохновила тогда и которую я могу послушать с удовольствием до сих пор. В юности уже увлекалась роком, а дальше — трип-хоп и электроника. Больше всего меня впечатляли произведения, которые нельзя приравнять к какому-то определенному жанру — Кейт Буш и Пи Джей Харви. Или, например, творчество Тори Амос до 2002 года: первые шесть альбомов — любимые, а вот седьмой "Scarlet’s Walk" звучит уже спорно. Сейчас я больше слушаю классическую музыку

Определенных источников вдохновения нет. Сейчас катализатором творчества является пережитый опыт и личные эмоции. Каждая песня — последствие череды встреч с разными людьми и историй, о которых хочется рассказать.

Мой дедушка всегда писал стихотворения и прозу, а, выйдя на пенсию, занялся этим всерьез: издавался небольшим тиражом и даже печатался в казахстанских СМИ. Когда я поехала учиться в Америку по программе IAP, он написал мне несколько стихотворений в путь. На сегодня это «Теңіз» из альбома «Аян» и «Толқын» из альбома «Түн». Дедушка успел одобрить и прослушать новый альбом, но летом он нас покинул. Собственно, ему я и посвятила «Түн».

Об альбоме «TYH»

Альбом родился спонтанно: музыкальный материал и концепт появился за два месяца. Технически, конечно, идеи довести было сложнее, да и визуальная работа заняла большой отрезок времени. Готовиться начала в 2015 году, а закончила к середине 2017.

У «TYH» есть преамбула: «What if the night reveals our desires?», и идея альбома — понимание ночи. Днём мы живем по навязанным правилам и прячем истинные эмоции и переживания. Но когда ночь распускает свои чары, она вскрывает раны и оголяет душу. Одновременно опасные и прекрасные моменты, которые чувствуешь тоньше. Композициями альбома я и хотела приблизиться к этому волшебству и таинству. Основной задачей было создать цельный по ощущениям альбом от первой до последней песни — точно так, как читать историю, разбитую на десять глав.

«TYH» для меня — не продукт, который нужно срочно продать, иначе испортится. К альбому я отношусь как к картинам в музее, поэтому и коммерческих результатов от него не жду. Мне гораздо важен эмоциональный фидбэк: хочу, чтобы у людей возникло незабываемое впечатление при прослушивании. Оно необязательно должно быть приятным — главное, вызвать эмоцию, а понимание может возникнуть позже. Ведь и в музее не все картины нам нравятся или будут понятны, но сильные произведения врежутся в память, и их смысл раскроется со временем. Я хочу создавать музыку, у которой нет срока годности.

О работе

Часто бывает так, что я не помню тексты собственных песен от начала до конца. Слушая альбом «13», удивляюсь, что это я пою и я сочинила. Поэтому при подготовке к концерту в рамках EXPO 2017 с Electric Child мне пришлось заново учить наизусть то, что я записала и спела в студии. Но это происходит не только с песнями, но и с музыкальными произведениями и книгами. Недавно долго вспоминала, о чём был роман Сомерсета Моэма «Театр». Проблем с памятью нет, но почему-то такое происходит.

Мне понравилось работать с Багланом Аязбаевым (MC Гуль) в 2006 году над первым альбомом: его «сумасшедшесть» отлично сочеталась с моей. Позже я стала замечать, что я стала забегать слишком далеко и нужно работать одной, чтобы выразить задумки до конца. Не хотелось никого мучить фантазиями, однако в творчестве я не одинока: просто есть моменты, которые нужно создать самому. Над альбомом «Qazaq Lounge», например, работала большая команда. Круто было взаимодействовать с композитором Адильжаном Толыкпаевым, с вокалистами и импровизаторами.

После создания «Аян» я чувствовала, что Мерген сказала все, что хотела и добавить ей нечего. Поэтому новый альбом и появился через шесть лет. Я переживала, что альбом станет не тенью «Аян», а его самодостаточным и логическим продолжением. До сих пор не уверена, получилось ли это у меня.

О планах

В народе говорят: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему свои планы», поэтому и мне сложно загадывать. В общих чертах — развиваться дальше, расти как композитор, развивать визуальное восприятие, научиться писать маслом и программировать в processing.

Я сочиняю каждый день. Есть наметки нового материала, и теперь тексты будут на английском. Понимание того, что этим я не предаю казахские корни, пришло не сразу. Бьорк, например, считается исландской певицей, несмотря на то, что пишет тексты на английском. Мне было неуютно от мысли перевести «Аян» на английский, когда американцы предлагали перевыпустить альбом для широкой аудитории. Сейчас же я понимаю, что английский даёт больше возможностей, а у казахского много нюансов. Всегда находятся блюстители морали и представители «нагыз» казахов, которые говорят: «Язык звучит не по-казахски». Мерген не расстанется с казахскими элементами, просто теперь в альбомах будут песни и на английском. Она даже по-английски будет звучать как Мерген: казахское звучание уже в крови.