Вне капитолия: История журналиста, который посетил 22 поселка возле Астаны

В этом году на празднование 20-летия Астаны выделили 18,8 миллиардов тенге. Но вряд ли до этого есть дело тем, кто живёт в посёлках вокруг столицы. Когда-то люди приобрели в этих посёлках землю и построили на ней дома в надежде на лучшую жизнь неподалеку от города. Но теперь они живут как на пороховой бочке: с заготовленными сумками, с документами, готовые бежать при необходимости от потопов и неработающего электричества.

Мы поговорили с журналисткой Викторией Шиптенко, которая летом 2017 года объездила 22 посёлка в радиусе 30 километров от столицы. В каждом из них она пообщалась с жителями и попросила рассказать о проблемах. По результатам всех поездок Виктория написала 40 разножанровых материалов в рамках спецпроекта «Окраины Астаны».

О проекте «Окраины Астаны»

Мы в редакции решили взяться за этот проект из-за его актуальности, раньше ведь никто ничего подобного не делал. Все СМИ освещают Астану, развитие города, его проблемы, деньги, которые вкладывают в развитие, но за её пределы редко кто выбирается. Дальше пяти километров начинается дно, проблем которого никто не видит. Жители поселков просят помощи у Астаны, но никто из столичных властей не компетентен за пределами города, так как эти посёлки к нему не относятся. А местные акимы не особо реагируют на нужды своих жителей.

Сначала мы составили карту поселков вокруг Астаны. Взяли только те, которые находятся не дальше 30 километров от города. Все они расположены в двух районах Акмолинской области — Целиноградском и Аршалынском. Из года в год они разрастаются, причём большинство — стихийно. Раньше на местах этих поселков не было ничего, а теперь — множество домов. Людям проще купить дешевое жилье там и добираться до города на собственном или общественном транспорте. А в Астане для них — дорого.

Всего я посетила 22 посёлка. Почти все — в одиночку, со мной был только водитель. Мы выезжали в посёлки в будни, в первой или второй половине дня. Я фотографировала то, что замечала сама, а затем подходила к людям, представлялась и просила рассказать, какие проблемы посёлка их беспокоят. В основном люди довольно охотно шли на контакт, но почти все, кого я опросила, просили не указывать в материалах их имена. Эти фоторепортажи заняли у нас три недели — за это время мы выпустили более десятка объёмных материалов. Я писала все как есть, не приукрашивая и не замалчивая.

Нашими первыми посёлками стали самые густонаселённые — Косшы и Лесная поляна. С последним у нас был особый случай.

Среди опрошенных были те люди, которые затем приглашали нас в свои чаты жителей в мессенджерах, добавляли в группах в фейсбуке. Через них мы договаривались о встречах с жителями, но на них я ездила уже не одна, а с главным редактором. Одной из первых стала встреча с жителями Лесной поляны.

Были и те, кто кричали, что мы продажные, что нам сейчас заплатят, и мы все напишем под диктовку акима

Был назначен день, время и место. Но видимо кто-то из представителей власти увидел в фейсбуке объявление о собрании и перехватил нас. Аким пригласил нас к себе первым, и, если честно, встреча с ним прошла эпично. Мы приезжаем в акимат, а в кабинете стоят пять мужчин — все представители местной власти — и сам аким. И тут они по очереди начинают рассказывать и объяснять нам, что и когда они делали и какие у них есть проблемы. Власти первыми пошли на контакт и попытались расположить нас к себе.

После была встреча с жителями. Это был какой-то ад. Там собралось около сорока человек, и все они тут же на нас накинулись, подняли шум. Собравшиеся разделились на два лагеря: одни поддерживали власть, а вторые выдвигали свои кандидатуры на место чиновников. Мы начали нервничать: обстановка накалялась. Мне и главреду пришлось разделиться, чтобы записать мнения обеих сторон, но жители кричали, не давали друг другу сказать и слова. Были и те, кто говорил, что мы продажные, что нам сейчас заплатят, и мы все напишем под диктовку акима. Нас это, конечно, оскорбило. Идея ведь была полностью наша, мы хотели поднять эту проблему, показать, что есть социальная напряженность в посёлках.

В какой-то момент я испугалась: перед нами едва не сцепились две женщины, а мы не знали, чем все обернется. Косвенно мы могли оказаться виноватыми, если бы что-то произошло. Нас бы посчитали инициаторами собрания.

Кстати, материал по итогам этой поездки вышел на 15 тысяч знаков. Для нашего портала это довольно много, и просмотров он собрал прилично. Он был выстраданным — запал мне в душу.

Таких больших собраний с жителями посёлка потом было ещё пять–шесть, каждый раз в новом населённом пункте. Были и те, кого в целом всё устраивало. Да, они могли жаловаться на какие-то проблемы, но при этом отмечали, что у них есть все удобства — вода, электричество, какие-никакие дороги, транспорт до города. Но были посёлки, где у людей вообще ничего нет.

Например, я недавно увидела в фейсбуке фотографии с Караоткеля (Ильинка). Этот посёлок до сих пор топит талыми водами. Там творится кошмар, я не знаю, как люди там умудряются жить. У них нет дорог, автобусы до Астаны ходят только по одной улице, такси к ним не заезжают, так как там запросто можно разбить машину. Не у всех есть электричество, жители части домов на окраине пользуются электрогенераторами. Никаких нормальных коммуникаций нет. Но в нём живут адекватные люди, они не пьянствуют, все работают. Когда-то они приехали из регионов в Астану. Думали, что все будет хорошо, что построят дом на природе, на своей земле, недалеко от столицы. А в итоге им всем очень тяжело.

Скорая помощь из Астаны к ним заехать не может, так как посёлок не относится к столице. Есть кареты скорой помощи по Целиноградскому району, но их не хватает. В Ильинке официально на июль 2017 года прописано около 19 тысяч человек, но по факту живёт почти 50 тысяч. Просто все они прописаны в столице у родственников, так как работают в городе. Естественно, деньги выделяют только на документальное количество жителей. Поэтому ресурсов так мало. Иногда медики просто не успевают приезжать на вызовы. Одна женщина рассказала, что у её соседки умер муж. Ему стало плохо, а скорая не успела.

В посёлке Талапкер не лучше. Каждую весну их топит. Одно время там был совсем маленький посёлок, но акимат начал продавать неосвоенные земли под строительство частных домов. Землю продали, но не учли природный фактор — рядом течет река. Весной поднимается уровень воды, и все в окрестности начинает топить. Потом оказалось, что в таком месте вообще нельзя ничего строить, но ни власти, ни сами жители этого не знали. Теперь каждую весну они все сидят как на пороховой бочке, с заготовленными сумками, с документами, готовые бежать при необходимости. Даже детей отсылают к родственникам в город. Конечно, там постоянно работают сотрудники ЧС, но вода есть вода — она пройдёт везде, и хорошо, если только по колено, а не накроет с головой.

Заместитель акима Талапкерского сельского округа рассказал, что им всё-таки выделили деньги на строительство дамбы-дороги. Оно должно было начаться в прошлом году, но сейчас я не знаю, какой там статус. Надеюсь, там к чему-то приступили, потому что аким называл реальные сроки и суммы. Кстати, сам акимат находится в таком ужасном месте, что на него без слез не взглянешь. На той улице даже дороги нормальной нет.

В Талапкере живут такие же люди, как и в Ильинке. Когда строили дома, то думали, что всё будет хорошо. Но печальных историй очень много. Однажды там сгорел дом, а внутри был ребёнок, пожарные просто не успели приехать. Людей жалко.

О сложностях контакта с властями

Мы разослали всем акиматам редакционные запросы. В основном все они касались инфраструктуры — транспорта, дорог, коммуникаций, ЖКХ. Все запросы мы старались отправлять через портал электронного правительства, так как там довольно прозрачная схема. Этот запрос и его статус видят все: и наша редакция, и всё руководство в акиматах. Не ответить не получится.

Затем мы стали договариваться об интервью с акимами сельских округов. И тут началось самое интересное. Во-первых, было сложно найти контакты. Многих вообще не существовало в природе. Даже те номера, которые нам давали в справочной службе, не работали. Если у нас получалось дозвониться, то каждый раз чиновники находили новые отговорки — то электронной почты нет, то все заняты, то просили отправить письма и запросы обычной почтой, в общем, цифровизация до них явно не дошла. В итоге мы просто развезли письма по самим акиматам. Мне пришлось по третьему кругу всех объезжать и вручать письма с просьбами об интервью. Причём ничего провокационного мы не спрашивали. У нас не было цели кого-то очернить или критиковать.

Об интервью нам удалось договориться только с двумя акимами, которые нормально восприняли наш запрос. Помню, как сложно нам было пробраться в акимат в посёлке Коянды. Власти там сидят в убитом здании, где флаг и герб готовы вот-вот упасть на землю. Сам аким у них оказался неуловимым спикером. Я пыталась по телефону добиться ответа на письмо от исполнителя, которому мы передали документ. А мне ответили: «Она не хочет с вами разговаривать». Вот так просто. Потом нам сказали, что у акима по четыре совещания каждый день, и ему некогда. Он с нами на контакт так и не вышел, а мы написали, как есть — как нам ответили. По-моему, им там вообще всё равно, что о них скажут.

Об эмоциональном состоянии

После таких поездок я чувствовала себя подавленной. Я по натуре человек впечатлительный и тяжело переживаю такие моменты. Мне было жаль этих людей, хороших людей, которые почти со слезами на глазах рассказывали, как на последние деньги лет десять назад купили землю, построили дом и думали, что будут нормально жить. А по факту даже за коммунальные услуги они платят больше, чем мы в столице. Мне рассказывали, что они моются у своих родственников или друзей в городе, а не у себя, настолько все печально.

Был ещё один момент, когда я осознала весь масштаб трагедии. Я листала карту в Яндексе и в какой-то момент решила посмотреть на карты других областей, поискать другие посёлки, ещё дальше, где-нибудь в глубинке. И вот увидела один маленький посёлок, вокруг которого на карте поблизости даже дорог нет, ни одной трассы. И задумалась, как тогда там люди живут, если даже тут под Астаной у всех проблемы. Как люди, живущие настолько далеко, могут вообще доверять кому-то, властям, общественным деятелям? Как они там живут, если на них никто не обращает внимания? Я осознала, что у нас просто людей не хватит, чтобы объездить все эти посёлки в глубинках и рассказать о них. Просто где-то ведь есть очаги социальной напряженности, где люди на грани. Там просто спичку кинь, и огонь загорится. И это печально, в нашей стране не должно так быть, люди не должны так жить.

Весь этот проект прошел на энтузиазме, с которого и начинался. Я понимала, какой безумно огромный объём работы меня ждёт, но все равно принялась за дело. Для нас этот проект стал очень успешным: люди им делились, писали комментарии, устраивали обсуждения.

Правда, под конец проекта я устала. Была истощена поездками, была недовольна тем, что власти нам не отвечают, а люди требуют чего-то сверхъестественного. Нужно было понимать, что вряд ли наши материалы смогут изменить ситуацию глобально, но всё равно перед людьми чувствовала ответственность. Мы не гарантировали, что обязательно поможем, но могли гарантировать хотя бы освещение проблем жителей. В такие моменты я чувствовала себя маленьким человеком, от которого ничего не зависит. Казалось, что всем просто плевать.

О ментальности и надеждах на лучшее

Не во всех посёлках, где я была, все настолько плохо. Но недостатки все равно перевешивают достоинства. Я не знаю, почему люди продолжают так жить. Может, это ментальность у нас такая — казаться, а не быть. Казаться успешными, богатыми, но сидеть в кредитах. Мне кажется, с посёлками и их проблемами ситуация такая же, только глобальнее. Там создается видимость того, что все хорошо, даже для стороннего наблюдателя. Как в посёлке Косшы — приезжаешь, вроде в центре все хорошо, миленько, но пройдёшь дальше, а там непролазная грязь. И ощущение необжитой местности не покидает.

Может, это ментальность у нас такая — казаться, а не быть. Казаться успешными, богатыми, но сидеть в кредитах

Проблема эта не только в Астане, а вообще по стране в целом. Может быть, власти там и пытаются что-то делать для людей, но возможно выделенные средства не в полном объёме достигают конечной цели? Я сама не раз задавалась этим вопросом — почему там все настолько плохо? Почему нельзя было сначала построить все коммуникации, хорошие дороги, а затем уже дома? Потому что, видать, хотели поскорее заработать на этих землях. А теперь там пытаются все как-то исправить, но проблем становиться все больше и больше. Жители же тоже не дураки, они вправе требовать нормальные условия, вправе требовать то, за что платят деньги. Они видят, что в Астане жизнь лучше, и задаются вопросом, почему в посёлках не так? Но тут в городе власть более открытая. Даже в своём районе я вижу изменения к лучшему, которые произошли за последние пять лет.

Я верю, что для поселков есть возможность изменения к лучшему, но это долгий процесс. За один год точно ничего не изменить. Надеюсь, к проблемам этих людей вскоре прислушаются, им помогут. Если в этих посёлках жизнь станет лучше, то тогда и люди начнут туда подтягиваться. Я поняла, что точно не захочу и не смогу так жить.