«Я единственная девушка на буровой установке»‎: 25-летняя Мария Макарова о работе полевым инженером

Марии Макаровой 25 лет. Сейчас она работает нефтесервисным инженером: исследует месторождения и делает по ним прогнозы для компаний. За шесть лет она успела побывать на нефтяных скважинах по всему Казахстану: от холодного севера до пустынного и жаркого юга.

Мария рассказала The Village Казахстан каково это: работать вдали от цивилизации, жить в контейнере и часто быть единственной девушкой в коллективе.

О детстве и юношестве

Меня всегда тянуло к науке и знаниям. В детстве вместо сказок я любила слушать теорию коацерватной капли (сгустки, подобные водным растворам желатина. Образуются в концентрированных растворах белков и нуклеиновых кислот. Следуя теории, коацерваты представляют протоорганизмы — Прим. ред.): всегда было интересно знать, как возник мир и по каким законам он существует. Как только научилась читать, то взялась за энциклопедии. А когда впервые узнала про физику и математику, поняла — с помощью формул они объяснят мне любое явление природы. Моими глазами все вокруг — это формулы и цифры. Мне проще жить в мире, который понятен и объясним.

Я поняла, что не готова своими руками создавать оружие, и от оборонной промышленности отказалась

Школа в маленьком посёлке не могла дать достаточно знаний, и в 13 лет я попросила родителей отправить меня в город. Так я оказалась в школе-интернате для одаренных детей в Костанае. Благодаря победам в многочисленных олимпиадах, к 11 классу у меня были приглашения к поступлению на грант в разные университеты: российский МФТИ (Московский физико-технический институт — Прим. ред.) и два университета по оборонной промышленности, несколько вузов Казахстана. Я поняла, что не готова своими руками создавать оружие, и от оборонной промышленности отказалась. Выбор пал на КБТУ: решила, что хочу остаться и помогать родине. Уезжать в Алматы было страшно, но не справиться я не могла.

О студенчестве

Перед поступлением нужно было сдать экзамен по английскому языку. Хоть и набрала минимальное количество баллов, всё-таки поступила на английское отделение. Было страшно, потому что понимала — могу завалить учебу из-за слабого английского. Но за два месяца дополнительных занятий уровень языка подтянулся — стыд и страх оказались сильными мотиваторами.

Родители попросили: «Маша, найди себе работу на этой планете»

На третьем курсе я заинтересовалась программой «Mars One» (Частный проект освоения Марса, сейчас временно приостановлен — Прим. ред.). Начала списываться с организаторами, отправила резюме, но когда мама узнала, что я всерьёз хочу лететь на Марс, то заплакала. Родители попросили: «Маша, найди себе работу на этой планете». Написала письмо руководителям программы о том, что больше не могу участвовать. Меня это очень разочаровало, но раз не получилось поработать в космосе, нужно было искать применение на Земле. Чуть позже я попала на практику в одну из нефтесервисных компаний, с которыми сотрудничал университет.

В первый день мне дали ведро солярки с тряпкой и сказали: «Вот детали, возьми и отмой». Такое отношение меня шокировало — я ведь инженер с высшим образованием, заканчиваю один из лучших вузов страны. В университете нас готовили разрабатывать проекты, анализировать данные, но в реальности, оказалось, к такому допускают не сразу — нужно иметь опыт в несколько лет.

Зато сразу после окончания университета в 2015 году, компания позвала меня работать — я понравилась им во время практики. Они предложили мне несколько вариантов: в Казахстане и за границей. Несмотря на то, что второй вариант оплачивался в несколько раз выше, выбрала первый — там была гидравлика, термодинамика, динамика — все, что я люблю.

О работе

После тренингов за границей я была готова к работе. Но в конце 2015 года начался нефтяной кризис, и вместо того, чтобы ехать на месторождения, меня отправили в вынужденный отпуск без содержания. Я начала сомневаться ― хочу ли работать в этой компании?

Я тогда находилась на месторождении за 500 километров от ближайшего города, мыла мусорку и думала, ради этого ли училась?

В мае 2016 года отпуск закончился, и компания вызвала на работу, но испытания на этом не закончились: моим первым заданием было вновь, как и на практике, заняться уборкой. Мне дали ведро, швабру и перчатки, нарядили в костюм спецзащиты и сказали: «Мария, нужно навести здесь порядок». На этот раз пришлось чистить 15-ти метровый контейнер. Я тогда находилась на месторождении за 500 километров от ближайшего города, мыла мусорку и думала, ради этого ли училась, ради этого уезжала из маленького посёлка в город? Но этот опыт подготовил к дальнейшим сложностям.

Через две недели уборки наконец-то закончились, началась практическая школа. Во время подготовки мне создали рабочие условия, но с правом на ошибку: давления в десять раз меньше, анализ данных не такой обширный. Спустя три месяца все уже было максимально близко к реальности. На протяжении этого времени меня проверяли на стрессоустойчивость. Нефтяная индустрия жесткая, нужно было быть готовой.

Наша компания предоставляет сервис. Мы получаем данные о месторождении и продуктивности скважины: возможное количество нефти, воды, газа, рабочие температуры и давления. Для этого создаем мини-завод: прокладываем трубы, расставляем спецтехнику, устанавливаем датчики. После запускаем скважину, и в условиях, приближенных к промышленным, оцениваем потенциал. Нефть отправляем заказчику или сжигаем.

Добыча нефти сопряжена с риском, главное в этой работе — контроль и дисциплина. Нужно помнить, какие кнопки нажимал и какие задвижки открывал. Делать все по правилам бывает скучно, но зато исключается вероятность чрезвычайных ситуаций. Хороший день не тогда, когда авария быстро и качественно устранена, а когда не допущена вовсе.

На некоторых месторождениях я была супервайзером — напрямую отвечала за любые решения людей, их действия и жизни. Это большая ответственность — работать с давлениями в сотни атмосфер, токсичными газами и жидкостями. Нужно знать, как сделать все правильно, чтобы не убить и не покалечить кого-то или не навредить окружающей среде. При этом нужно доверять команде и знать, что она доверяет тебе.

Нештатные ситуации: замерзшая станция, волки и взрывы

В один из холодных дней на буровой перемерзли линии подачи воздуха. Без них оборудование не могло бы правильно работать, поэтому нужно было срочно решать, что делать. Если медлить, то можно повредить дорогую технику или, что ещё хуже, нанести вред экосистеме. Мы решили приостановить работу по разработке месторождения и сообщили обо всём заказчику. Это потребовало определенной храбрости — когда ты девушка, люди могут подумать, что попросту испугалась. К счастью, моё решение оказалось верным.

Если делать все правильно ― риск минимален. Все киношные взрывы, утечки и прочие эффектные кадры в реальности случаются, наверное, один раз на миллион. У нас как в космосе: на каждую систему безопасности есть своя система безопасности. Но, бывает, опасность исходит оттуда, откуда не ждёшь.

Я знаю, как справляться с технологическими опасностями, но что делать при нападении волка?

Однажды мы разрабатывали месторождение около леса. Мы тогда работали по ночам, поэтому когда внезапно услышала волчий вой, сильно испугалась. Я знаю, как справляться с технологическими опасностями, но что делать при нападении волка? Давление, температура, состояние скважины — это все предсказуемо, в отличие от поведения зверя. Работу продолжили только на следующее утро. Мы попросили заказчиков поставить оградительные решетки, отогнать диких животных и предупредить охотников.

Условия: шесть месяцев работы и жизнь в контейнерах

Отправить могут куда угодно: на ледяной север или жаркий юг. Бывает, приезжаешь в пустыню, где только песок, скважина и ничего больше. Например, сейчас мы работаем в степи, и на расстоянии в 200 километров от нас нет никаких населённых пунктов. Это какой-то киберпанк: вокруг ни одного признака цивилизации, но на базе есть интернет и генераторы электричества. Рядом со скважиной рабочая кабина, мини-офис и жилые контейнеры. Душ на улице — это переоборудованный контейнер, общий и для парней, и для девушек. Чтобы помыться, прошу кого-нибудь покараулить у двери.

Сейчас мы работаем в степи, и на расстоянии в 200 километров от нас нет никаких населённых пунктов

К спартанским условиям привыкаешь — ты не офисный сотрудник, а полевой инженер. Работу нужно выполнять качественно вне зависимости от условий. Хотя бывает и так, что селят в пятизвездочный отель, а там уже и своя ванная, и белоснежное чистое белье.

Рабочее время устанавливает заказчик, также на него влияет расположение скважин. Тяжелее всего работать на месторождениях с отдаленным местом проживания — приходится вставать в 4:30 утра, чтобы быть на работе в шесть. Возвращаемся в шесть вечера. Бывает и так, что остаемся на скважине круглосуточно, потому что заказчик может и в два часа ночи попросить быть на месте.

Я работаю вахтовым методом. В идеале отдых и работа чередуются по четыре недели. Как-то раз работала шесть месяцев почти без перерывов, правда, по своему желанию. Важно было не потерять бдительность ― это могло навредить рабочему процессу. Когда понимала, что рискую — брала пару выходных, чтобы поспать и подстричься, а дальше снова в бой.

Зарплату назвать не могу — мы подписываем договор о неразглашении. Скажу лишь, что жаловаться — грех. Достаток выше среднего по регионам и Казахстану в целом. Практически любые свои хотелки можно легко удовлетворить.

А ещё на одной из буровых, я нашла кошку — у станций часто приживаются бездомные животные. Мне стало грустно, что она никому не была нужна. Забрала её и назвала Артемидой.

Когда ты постоянно на работе — она становится твоей жизнью. Если приезжаю домой, просто сплю: первые два-три дня встаю только поесть. А потом нужно начинать социализироваться: есть друзья, которые по тебе соскучились, родные, любимый человек.

О девушках в нефтяной сфере

Поначалу работать было страшно — переживала из-за своих физических возможностей. Но потом поняла — я работаю в сфере, где можно попросить о помощи и тебе всегда помогут, вне зависимости от того, кто ты — слабая девочка или слабый мальчик.

Когда незнакомые люди узнают, кем я работаю, то смотрят с недоверием, мол, как не побоялась, как родители отпустили. Некоторые даже не верят, что я работаю полевым инженером — им приходится показывать фотографии. Я занимаюсь изучением данных и их обработкой ― здесь физическая сила не нужна, только ум.

Отвергая женщин, мы отвергаем 50 % достижений человечества

Например, когда впервые приехала на месторождение в должности супервайзера, представитель заказчиков дважды переспросил, кто у нас главный. Я при этом была единственной девушкой, к тому же самой молодой в команде. Первые двадцать минут чувствовала его недоверие. Потом мы обсудили рабочие моменты, отношение изменилось в корне — он признал мой профессионализм.

Радует, что девушек в нашей суровой индустрии становится больше. Это правильно и эффективно, потому что у каждой есть уникальное видение. Мне нравится выражение о том, что женщины составляют 50 % от количества населения Земли и, отвергая женщин, мы отвергаем 50 % достижений человечества. Я участвую в общественных феминистических форумах — мотивирую девушек на изучение точных наук, работу в инженерии. Надеюсь, кого-то моя история вдохновит.

Пока что я получаю технический опыт и закаляю характер. В нашей компании карьерный рост быстрый, поэтому через пять лет планирую быть менеджером. Может, буду работать в Астане или Атырау, а, может, в Москве или Париже. Но пока, я вижу себя здесь — хочу приносить пользу Казахстану.

Фотографии предоставлены героиней