«Әпке, перед именем твоим я склоняю голову»

Автор одноименной пьесы драматург Дулат Исабеков, присутствовавший в театре все три дня, что шла премьера, остался недоволен постановкой своей легендарной хрестоматийной пьесы, которую лет 20 назад включили в школьную программу.

Спектакль, поставленный приглашенным из Актобе режиссёром Мейрамом Хабибуллиным, по ходу (перед второй и третьей премьерой) редактировался, претерпевал местами существенные изменения и сокращался, но режиссура, по словам драматурга, осталась прежней.

– Актёры, даже самые великие, ничего не сделают, если перед ними поставлена такая задача – показать женщину, которую никто не уважает, об неё вытирают ноги все кому не лень, и ключевая фраза – «Маған балададан бауыр қымбат» – звучит как насмешка над великим самопожертвованием, на которое пошла главная героиня, – говорит Дулат Исабеков. – Поэтому в дальнейшем, на мой взгляд, показывать в таком виде этот спектакль будет неуместным.

Молодые режиссёр и актёры, по его словам, не понимают, что означает у казахов понятие «әпке».

Возмущаться действительно было от чего: зрители увидели на сцене не әпке, старшую сестру, традиционно уважаемую и почитаемую в казахском обществе не меньше матери, а жалкую, измотанную, суетливую женщину, с мнением которой никто – ни братья и сестра, ни их друзья – не считается. Они её пренебрежительно называют мамулей. Когда она устроилась на работу, чтобы вырваться из четырёх стен, домашние возмутились – как посмела! А кто будет готовить обеды, мыть посуду, убирать квартиру, гладить рубашки, чис­тить башмаки и так далее? «Я, что ли?!» – кричит великовозрастная младшая сестра-студентка, организовавшая по этому поводу собрание в кругу домашних. Брат готов был отхлестать «мамулю» пиджаком, который она едва не сожгла, бросившись на зов другого брата. Она вообще ни на что не имеет права. Речь у этой запуганной женщины, вечно у всех вымаливающей прощение, похожа на скороговорку (или отговорку?), когда она, поставив крест на своей судьбе, говорит возлюбленному: устраивай свою жизнь, я не могу бросить своих младших братьев и сестру. Итог её жизни – остается одна.

– Это не моя «Әпке», вместо неё показали какую-то кухарку, ну в лучшем случае – официантку, – возмущается Дулат Исабеков. – Не спектакль, а сумасбродство какое-то: актёры орут, дерутся, а әпке не видно совсем. «Как ты мог разрешить такое?» – недоумевали мои друзья-писатели. Некоторые из них, вернувшись домой, нашли в YouTubе спектакль Ауэзовского театра, где народная артистка СССР Фарида Шарипова создала образ великой женщины – әпке, заменившей осиротевшим младшим братьям и сестре мать. Классичес­кая постановка Байтена Омарова длится два часа двадцать минут, но смотрится на одном дыхании (в ТЮЗе имени Мусрепова – 70 минут, а будто целый век). Когда героиня Фариды Шариповой говорила эти слова – «Маған баладан бауыр қымбат», то она плакала – и зритель вместе с ней. А здесь у молодого приглашенного режиссёра получилось все как-то очень легковесно, в каком-то концертном формате.

Педагог одного из колледжей Алматы привела на спектакль студентов, чтобы они увидели собственными глазами, кем является әпке для казахов. Но в ТЮЗе им. Габита Мусрепова они, по её словам, увидели не её, а женщину с очень низкой самооценкой.

– Мне, наверное, не остается ничего другого, как выступить перед студентами и самому прочитать им пьесу, чтобы они поняли, кто такая әпке у казахов, – говорит драматург.

Эта пьеса написана Дулатом Исабековым 46 лет назад, на сцене идёт 45 лет. Поводом для её появления стали глубоко личные переживания автора.

– Когда умерла наша мама, мы, трое мальчиков, остались сиротами – отец погиб на фронте в 1943 году, – рассказывает Дулат Исабеков. – Две старшие сестры были уже замужем. Мне, самому младшему, – 12 лет, а старший учился в десятом классе. И сестры по очереди стали жить с нами. Однажды из Туркестана приехал муж самой старшей. Он взмолился: «Бибикали, вернись домой. Я устал быть с детьми один, мы голодные-холодные, не обстиранные». И что ответила сестра? «Уезжай, – сказала она. – Наших детей я не привела с собой, когда выходила за тебя замуж». И добавила фразу, которую я пронес через всю жизнь: «Ал маған баладан қоры бауыр қымбат – мне мои братья дороже моих детей».

И я, выступая перед зрителями в первый премьерный день, спросил их: «Поднимите руку, кто из вас может пойти на такое самопожертвование?» Таких не нашлось, а я сам честно приз­нался: «Я один из вас – тоже не смог бы!»

Но слова сестры настолько меня потрясли, что я до сих пор задаюсь вопросом: из какого же материала были созданы серд­ца моих әпке? Они были с нами до тех пор, пока наш старший 18-летний брат не окончил школу и не женился. И даже после этого они дней 10 жили с нами. Как сейчас помню: сестры, посадив напротив себя юную 17-летнюю
женгей, спросили: «Айналайын, ты теперь не только жена Набиала, отныне ты мать двух младших его братьев. Дулатжан (то есть я), наш кенже – младшенький, все ещё плачет, вспоминая маму. Сможешь ли ты осушить ему эти слезы? Не окажутся ли двое наших младших перед закрытой дверью, когда поздно вечером будут возвращаться домой?» Женгей ответила: «Я знаю, за кого выходила замуж, постараюсь стать для них матерью». И она сдержала слово – заменила нам мать.

Вот так и зародилась идея пьесы «Старшая сестра». Эту фразу – «Маған баладан бауыр қымбат», которую обронила старшая сест­ра, я бережно хранил в своём серд­це, но пьесу написал, когда уже считался маститым писателем и дорос до того, чтобы осмыслить её. Сегодня, конечно, когда мне, самому младшему, идёт 81 год, никого из моих старших сестер, братьев и женгей уже нет, но те слова я буду помнить до последней минуты.

Впервые «Әпке» была поставлена в 1978 году на этой же сцене – театра имени Мусрепова, только тогда здесь располагался театр имени Ауэзова, выдающимся режиссёром – народным артистом республики Байтеном Омаровым. Спустя 45 лет первые два дня на новой «Әпке» тоже был полный зал, потому что зрители шли на «Старшую сестру», которую они знали. Очень жаль, что им приш­лось столкнуться с суррогатом.

Если бы театр спросил моего мнения, то я доверил бы свою «Әпке» Есмухану Обаеву. Он как представитель старшего поколения режиссёров сделал бы доб­ротный спектакль. А пойдут ли на этот – я не знаю. Невозрастным режиссёрам, мне кажется, такие постановки доверять нельзя, они не понимают, что казахи вкладывают в такие слова, как «әпке», «көке» и другие емкие понятия, поэтому в угоду моде превращают их в шоу, насмешку над чувствами.

Сейчас я, объяснившись со зрителем, как-то ещё успокоился, но первый день премьеры я до утра не спал. Последние годы, к сожалению, в казахском театре стали появляться воровские традиции. Живой автор находится рядом, но его будто бы и нет. Ко мне, например, режиссёр ни разу не обращался. Просто в первый день работы над спектаклем представили актёров – и все, больше режиссёр ни разу не позвонил. Поэтому, выйдя после спектакля на сцену в первый день, я и назвал такие традиции воровскими – ни разу не посоветовавшись с автором насчет трактовки образа әпке, приглашать сразу на премьеру. Просто поставили перед фактом: хочешь – смотри, не хочешь – не надо.

Когда, например, итальянские режиссёры решили поставить «Борте» по моей одноименной пьесе в туркестанском театре, они в девять утра зашли ко мне домой и ушли в пять вечера. У них спектакль был ещё только на бумаге, но они договаривались со мной по каждому слову и фразе. В итоге сделали выдающуюся постановку, которую приезжали смотреть из разных уголков страны – Усть-Каменогорска, Актау, Актобе, Алма­ты… Профессорско-преподавательский состав КазНПУ имени Абая, например, специально нанимал автобус, чтобы посмотреть спектакль. А после просмотра прислали отзыв, где есть такие слова: «Если женщины даруют нам жизнь, то изваять (создать) настоящих мужчин им не стоит труда». В моем случае это были мои әпке, перед которыми я склоняю свою давно уже седую голову…